Космический дневник Локи Одинсона

[eris-la-44s]

Название: Космический дневник Локи Одинсона
Бета:  Famirte,  claudilla
Размер: миди, 7901 слово
Персонажи: Локи, Питер Паркер, Тони Старк, Стивен Стрэндж
Категория: джен
Жанр: приключения
Рейтинг: РG-13
Предупреждения: POV Локи, альтернативное развитие событий ВБ



Краткое содержание: Не всё, найденное за бортом корабля, является космическим мусором! Там можно найти и бога.

Примечания: использована фанатская теория происхождения Локи

Размещение: свободное после деанона


***
Дорогой Дневник!

У меня для тебя две новости: хорошая и плохая.

Хорошая: я жив. Плохая: всё остальное.

* * *

Попытаюсь объяснить, что написал в прошлый раз. Я делаю заметки для будущих поколений в надежде, что уж они-то оценят меня по достоинству и не станут судить слишком строго. Итак.

Приходится вести дневник в собственной голове, благо память у меня гениальная, вспомнит даже то, чего не было. Мысли путаются слегка, но это пройдёт. Объясняю, почему не могу записывать на бумаге: официально я нахожусь без сознания в медицинском отсеке инопланетного корабля. Лежать в капсуле не очень удобно и скучно смертельно. Иногда думаю, не пора ли начать подавать признаки жизни? Приоткрыть один глаз или оба? Застонать, будто испытываю немыслимые страдания?.. Нет, со стонами не получится: я могу только шипеть из-за чрезмерного старания одного сиреневого господина меня придушить. Дышу ещё как-то, слава хранителям богов Асгарда! И со слухом всё в порядке.

Пожалуй, подожду воскресать до следующего утра.

* * *

Я — на корабле, прибывшем с Титана (плохо, очень плохо!). Видимо, он до этого побывал в Мидгарде, потому что мои попутчики…

Дорогой Дневник, я почти уверился в том, что умер! Нет, серьёзно. Слышу какие-то голоса, осторожно приоткрываю глаза и вижу своих бывших… нет, не любовников, хорош шутить, подсознание!.. Своих бывших врагов. Тони Старк и этот колдун с Бликер-стрит, что на полчаса выбросил меня в никуда. Стоят и смотрят как на новые ворота, а мимо них какой-то пацан бегает, одетый не то шутом, не то атлетом. Такая белиберда только в смертном сне может привидеться, мудрецы Мидгарда называют это бардо, а другие зовут чистилищем. Ну, неважно, как оно выглядит и правильно называется, важнее — как из этой бессмыслицы выбраться?

Вспоминаю: Асгард разрушен, сгинул в огне Хаоса безвозвратно, значит, Вальхаллы мне не видать, хоть я погиб в схватке с врагом. Стало быть, здравствуй, Хель и неубиваемая сестрица! Эта мысль вызвала во мне рыдание, хорошо хоть беззвучное, но, не увидев Хелу нигде, я приободрился. Задумался: как я выгляжу? Горло наверняка синее, лицо голубое, глаза остекленевшие, дыхания почти нет.

— Похоже, он мёртв, — говорит Старк равнодушно, вот мерзавец! — Стивен, взгляни, ты же врач.

Колдуна зовут Стивен, и он — лекарь, надо запомнить.

Надо мной склоняется ещё одно малоприятное лицо: кожа бледная, глаза внимательные и холодные как у рептилии. Они со Старком чем-то похожи: у одного брадобрея стригутся? На лицо Старк симпатичнее, этот — совсем никуда, бледный словно мертвец, и от его плаща мерзко пахнет мидгардскими травами.

— Никаких признаков жизни, — подтверждает колдун.

Караул! Я перестарался. Вряд ли мне тут организуют приличные похороны. Выбросят с мусором в Космос, и всё. Надо что-то делать, срочно. Начинаю дышать так, чтобы это было заметно.

— Он живой, смотрите, мистер Старк, он живой!!! — радостно вопит юнец в трико.

— Сам вижу, — огрызается Старк и смотрит на Стивена. — Что делать будем?

Колдун пожимает плечами.

— Не знаю. Твоя была идея спасать.

— Питер, отойди, — советует Старк юнцу, оттирая его боком подальше. — Это же Локи, кто знает, на что он способен.

— Сейчас — ни на что, — говорит колдун, продолжая разглядывать меня. — Переохлаждение, кислородное голодание, повреждение шейных позвонков и гортани. Асфиксия, частичный или полный паралич, поверхностные резаные и ушибленные раны. Это — то, что видно невооружённым глазом. Возможно внутреннее кровотечение, омертвение тканей или ещё какие-нибудь сюрпризы.

— Прогноз? — деловито спрашивает Старк. — Жить будет?

Юнец по имени Питер слушает, забавно приоткрыв рот.

— Будет, если захочет, — отвечает колдун. — Человек бы не выжил, но Локи — один из богов Асгарда и наполовину йотун, у них чудовищная регенерация.

Старк хлопает рукой по краю моего ложа. Неприятное чувство от сотрясения.

— Ну, раз так, присвоим ему статус военнопленного. Пусть отлежится.

— Мистер Старк! — вновь подаёт голос беспокойный Питер. — Можно, я буду за ним смотреть? По виду он безопасен, и доктор сказал, у него эти… множественные повреждения.

Старк бросает взгляд на колдуна, тот чуть заметно качает головой.

— Нет, — отвечает Старк, — Локи поступает под надзор доктора Стрэнджа, а нам с тобой надо следить за работой систем корабля. Летит он на автопилоте, но мало ли что! К тому же мне интересно в нём покопаться. Узнать, на каком топливе он работает, например.

Колдун, пользуясь тем, что его лицо не видят, закатывает глаза.

— Питер, не дай ему разобрать корабль на космические запчасти!

Питер смеётся. В отличие от старших его улыбка довольно приятная, он похож на асгардских мальчишек. Может, все мальчишки разумной Вселенной похожи?

— Не беспокойтесь, доктор, — слышу я его звонкий голос. — Мистер Старк как разберёт корабль, так и соберёт обратно. Ещё лучше, чем было.

Старк аккуратно, можно сказать, даже нежно выталкивает Питера из отсека. Кто ему этот мальчик? На любовника не похож, слишком чистый восторженный взгляд, солнечное сияние без искры вожделения, воплощённая жажда подвига. Скорее близкий родственник или сын. Не знал, что у Старка кто-то такой есть.

После ухода Старка и Питера колдун остаётся со мной. Он сидит сгорбившись и сразу кажется постаревшим на добрый десяток лет.

— Только тебя не хватало здесь, Локи Лафейсон, — говорит он. — Будь под рукой препараты и аппаратура, ввёл бы в искусственную кому, а после возвращения отдал бы брату. Если мы возвратимся, конечно. Мы летим на Титан, и это — всё, что тебе надо знать. Вряд ли ты сможешь в таком состоянии что-нибудь выкинуть, но запомни на всякий случай: без фокусов. Или продолжишь путешествие среди звёзд в виде замёрзшего трупа.

Благодарю, доктор Стрэндж, я в восторге от нашей второй встречи! Очень тёплый приём. Проблема, собственно, в том, что пока я не могу ни шевелиться, ни говорить. Трудно быть запертым в своём теле, но жизнь научила меня терпению.

* * *

Следственный эксперимент. Дорогой Дневник, теперь я в курсе, что это такое. Думал, всё худшее на данный момент позади. Я ошибался.

— Мы должны понять, что там случилось на самом деле, — задумчиво произносит Стивен Стрэндж, глядя на Старка и Питера.

Они опять собрались втроём у моего ложа.

«Там» — это на корабле «Властитель», захваченном и уничтоженном Таносом. На нём находился мой брат, мой народ и некоторое количество фриков с Сакаара.

— Кое-что успел поведать Брюс Беннер, но он был… — Старк сделал выразительный жест пальцем у виска, — немного слишком взволнован. И, кажется, с Халком у него теперь большие проблемы.

Питер с надеждой указывает на меня:

— Он расскажет.

Мальчик мне нравится всё больше: за последнее время мало кто считал меня достоверным источником информации, а ведь я почти всегда говорю правду.

— Локи солжёт, — возражает Старк, — или извратит истину так, что мы вконец запутаемся. Ему нельзя доверять.

Ну вот, пожалуйста!..

— Локи не солжёт, он вообще говорить не может, — Стрэндж потирает пальцами щёку, будто проверяя, не вылезла ли щетина или не превратилось ли в лёд и камень его собственное лицо. — Мы поступим иначе.

Я начинаю холодеть изнутри, если это только возможно.

— Вы прочитаете его мысли? — предполагает Питер.

Ах, Питер, если бы.

— Ты отмотаешь время при помощи Камня? — выдаёт свою версию Старк. — Не думаю, что это правильно, потому что мы окажемся на разрушенном корабле, а Танос и вся его королевская рать…

— Нет. Ни то ни другое, — говорит Стрэндж. — Я возьму часть его памяти и покажу. Но ему придётся пережить всё заново.

Старк кивает в мою сторону.

— А он выдержит это, Стивен? По-моему, Демон Ночи и так еле жив.

Стрэндж пожимает плечами.

— Риск есть, как при любой операции.

— Это не операция, — говорит Питер. — Больше похоже на следственный эксперимент, такое бывает в кино. А потом вы с мистером Старком будете изображать хорошего и плохого полицейских?

— Не будем, — Стрэндж разворачивает кисти ладонями вверх и смотрит на них. — Начнём. Судя по всему, нас ожидает неприятное зрелище. Может, ему, — кивок в сторону Питера, — лучше уйти?

Старк усмехается.

— Док, когда он спасал твою жизнь, ты подобного не говорил. А это происходило не в мире иллюзий, там намного опаснее было.

Стрэндж резко поворачивается к Старку.

— Я был без сознания!

— И что, только в этом причина? — насмешливо спрашивает Старк и тут же меняет тон: — Питер Паркер — Мститель, такой же, как мы.

— Мы — это кто? Ты и меня готов посвятить в современные рыцари? — парирует Стрэндж. — Никогда не желал стать участником вашей «тёплой» компании. Вы даже друг с другом договориться не можете.

Видимо, он задел Старка за живое, потому что тот морщится, как от внезапной головной боли.

— Эта война всё поставит на место: или мы одолеем врага сообща, или проиграем. Стивен, мы не должны потерпеть поражение!

— Ладно, — соглашается Стрэндж. — Приступим.

Знаю я, что сейчас будет: сам проделывал это. Вот испытать не доводилось ни разу. Что же, значит, всё содеянное нами зло рано или поздно… Чёрт, как больно! Я остаюсь лежать, тело мелко дрожит. Рука мага касается моего лба, погружая в сон, и я переживаю всё заново.

Разрушение Асгарда и наш недолгий путь в пространстве. Проигранный бой с «детьми Таноса» (кто только придумал такое название для этих тварей!). Тела, обагрённые кровью. Раненые, убитые. Мой брат — великий воин, которого сумасшедший титан волочёт за загривок как тряпичную куклу. Я пытаюсь спасти положение. Халк тоже пытается во всю мощь своих сил, но у него не выходит. «Проигрывать всегда тяжело», — с видимым сочувствием говорит Танос: он издевается над побеждёнными.

Я присягаю титану на верность, держа нож в рукаве. Мой козырь последний, и он будет стоить мне жизни. Предвижу вопросы. Так было задумано, Локи не делает ничего без причины. Из двух наследников асгардского трона Танос, фанатично делящий всё пополам, оставит в живых одного, и это должен быть Тор. Только он может в будущем сразить безумного титана. А я, увы, нет.

Самое неприятное — мне ломают шею. Опять. Не на физическом уровне, но ощущения очень похожи! Тело бьётся о стенки открытой капсулы, кричать я не могу, только хватаю ртом воздух, глаза скоро вылезут из орбит и повиснут на ниточках.

Старк удерживает меня за плечи, его руки тёплые.

— Хватит, Стивен!.. Мы видели всё. Отдышись, Олень, доктор больше не сделает больно.

— Пробуждение травмирующей памяти. — Стрэндж отворачивается и стряхивает что-то невидимое с рук. — Ненавижу эту магию. Раздел боевых искусств, между прочим, запрещённый приём.

В наступившей тишине слышен голос Питера:

— Доктор, у вас платок есть?

— Что?

— Носовой платок, лицо вытереть. Видите, у него слёзы?

Никакие это не слёзы!.. Это — гнев пополам с бессилием.

Когда я прихожу в себя, рядом сидит Питер. Значит, взрослые решили, что я не опасен, то есть практически полумёртв.

— Доктора мы отправили спать, — объясняет Питер. — У него тоже был непростой день, а позавчера его похитили с Земли и пытали. Из-за него мы с мистером Старком и оказались здесь. Но доктор держится молодцом, я тоже стараюсь. Мистер Старк сказал, с вами можно поговорить, хоть вы вряд ли услышите. Ну, а вдруг? Если вы слышите, меня зовут Питер Паркер, я из Нью-Йорка, из Квинса. Квинс — это район такой, не очень престижный, но мне там хорошо. Я учусь… учился в школе, а что будет дальше, не знаю. Из родных у меня тётя Мэй, она классная. Честно говоря, не представляю, что ещё вам о себе рассказать. Мне очень понравилось, как вы приставили нож к горлу Таноса. Мистер Старк сказал — глупость, а мне показалось круто. Вы не могли его победить, но всё равно попытались.

Я не пытался, Питер, но это — детали. Он ещё говорит что-то, я не вникаю в смысл слов, сейчас важнее неуловимый рокот двигателей. Дыхание корабля. Я был в плену у Таноса, но для меня, в отличие от других, плен часто оборачивался сотрудничеством. Технологии читаури, да и сами они — мерзость, признаю. Но этот корабль из другого материала. На любом космическом судне есть система самоуничтожения, и если бы тут нашлась спасательная капсула или исследовательский челнок для меня, я мог бы уничтожить его, а заодно и двоих своих прежних врагов. Правда, юный Питер мне пока ничего не сделал, но лес рубят — щепки летят, в Асгарде тоже была такая пословица.

— Плохо, что вы не можете говорить, мистер Локи, — продолжает Питер развлекать себя односторонней беседой. — Рассказали бы об Асгарде, какой он на самом деле? Это же ваш с Тором дом. Мне ужасно жаль вашего брата и всех тех людей с корабля… то есть не людей, а асгардианцев… так правильно?.. Всех, кто там был. Я должен, наверное, ненавидеть вас за Нью-Йорк, но ничего особенного сейчас не чувствую. Знаете, у девушки, которая мне раньше нравилась, отец оказался преступник. Я чувствовал сожаление, а злобы на него не было никакой, пытался его спасти.

«Получилось?» — спрашиваю я глазами. Просто смотрю с интересом, но он понимает.

— Получилось. О, здорово, мы можем с вами общаться глазами! То есть глазами — вы, а словами — я. Идёт? Вы два раза моргаете, если «Да», и один — если «Нет».

Я покорно моргаю два раза. Пока это — игра по их правилам. Пока я бессилен физически, а любая попытка магии будет обнаружена и пресечена Стивеном Стрэнджем.

— Мистер Старк не надеялся, что вы в здравом уме, а я говорил… говорил. Я им теперь покажу.

Эх, милый. Старк сомневался не в моём уме, а в чистоте намерений. Как и Стивен Стрэндж, даже после всей этой жуткой демонстрации. Я — враг по определению. «Бешеный койот с динамитной шашкой в зубах», — так обо мне говорили в Мидгарде? Повторяю: у меня очень хороший слух и память!


* * *

Дорогой Дневник, не знаю, сколько это ещё продлится: раньше я выздоравливал быстро. Даже тогда, когда Халк переломал половину костей в моём теле. Что случилось теперь? Или это — влияние космической бесконечности за тонкими стенами? Не очень тонкими, на самом деле, однако корабль — не планета. И ещё повезло, что они нашли меня. Да, мне повезло чертовски.

Идея взорвать корабль к йотуновой матери кажется всё менее привлекательной. Во-первых, мне тоже живым не уйти. Даже если тут есть какое-нибудь спасательное средство, я не смогу сам незаметно туда пробраться. И, во-вторых, я уже был на уничтоженном Таносом судне. Зрелище то ещё: искорёженные обломки, замерзающие тела, остывающие жизни. Не хочу больше, просто не в силах выдержать этого. Вовсе не потому, что мне жаль юного несмышлёного Питера, несносного Старка или высокомерного садиста в плаще.

От нечего делать я сплю, и мне снится Асгард — как его разрушает Сутур, мать зовёт меня к себе, а отец хмурится. Видно, пора умирать. Я не могу разрушить корабль, да и месть бывшим врагам лишена смысла в изменившихся обстоятельствах. Могу только разбить вместилище своего духа, ибо мне уже всё равно, куда он отправится. До такой глубины горя я не доходил никогда.

— Доктор! Мистер Старк! Срочно сюда, по-моему, ему хуже! — звенят на краю сознания отчаянные призывы Питера.

В его одежде скрыто устройство, по которому мидгардцы общаются на расстоянии.

Старшие оказываются возле меня быстро. Причём доктор, вроде, действительно спал: на нём нет затейливой верхней одежды, только штаны, сапоги и расстёгнутая рубашка.

— Питер, что было до этого? — спрашивает он.

Питер мотает головой.

— Ничего не было, я его не перемещал, даже не трогал, клянусь! До того как он стал вот такой, мы с ним говорили о доме. Потом он отключился, я думал, уснул.

— Вы с ним говорили? — удивляется Старк.

— Да, я — словами, а он — глазами.

— Понятно, — Старк энергично кивает. — И от этого он вновь стал выглядеть как покойник? Падение уровня внутренней энергии?

— Локи скорбит об Асгарде, — Стрэндж изучает меня внимательным взглядом. — Если он будет думать о нём, то вскоре погибнет. В этом мире был источник его силы… один из источников.

Старк и Питер спрашивают почти одновременно.

Питер: Можно как-то ему помочь?

Старк: А другие источники есть? Какие?

Стрэндж молча отводит глаза, а потом говорит:

— Кто я такой, чтобы мешать ему умереть?

Взгляд Старка вспыхивает, он мог бы прожечь дыру в спине мага.

— Ты — никто, Стивен, просто чёртов доктор! Гениальный нейрохирург.

Пространство меж ними дрожит и искрится. Я вижу это, а бедный Питер просто чувствует, не в силах объяснить.

— Хорошо, — неожиданно мягко и без борьбы соглашается Стрэндж, — но мне понадобится инструмент.

Старк озирается.

— Чёрт его знает, этого инопланетного упыря! Тут только иголки.

— Не это, — Стрэндж качает головой. — Основной инструмент. Руки.

Старк с готовностью протягивает свои:

— Ты же знаешь, я могу починить что угодно.

Стрэндж берёт его руки, разглядывает ладони, будто собрался читать по ним будущее, проводит своими дрожащими пальцами по запястьям Старка. Потом он с сожалением делает шаг назад.

— Нет, Тони. Нет.

— Так, почему мои руки не годятся? — возмущается Старк.

— Мозоли, — объясняет Стрэндж. — Руки сильные и умелые, но слишком грубые. Мне нужны тонкие, нежные пальцы. Паучьи. Питер, поди сюда.

Питер Паркер показывает свои ладони, Стрэндж даже не прикасается к ним.

— Идеально, будешь выполнять указания в точности. Осталось получить согласие пациента на операцию.

Ну и что мне оставалось делать? Я согласился, то есть изобразил осмысленный взор и моргнул два раза, как договаривался с Питером. Кстати, почему Старк зовёт его Паучком? Детское прозвище?

Терять мне всё равно нечего, я отдал жизнь в руки Стрэнджа и Паучка. Более странных целителей не встречал никогда.

Доктор даже повеселел: скучает по своей мидгардской профессии? Или им со Старком просто нечем заняться на корабле до прибытия на Титан? Иногда я слышу их разговоры: переборок на этом судне практически нет.

Старк: Я сказал ему, это — билет в один конец, но Питер должен вернуться на Землю! Можешь такое организовать?

Стрэндж (спокойно): Прямо сейчас? Портал с корабля? Если ты думаешь, что на Земле безопаснее…

Старк: Нет, Стивен, ты прав! Здесь, по крайней мере, я за ним пригляжу и прикрою, если получится. А там он опять ввяжется в бой, и неизвестно, чем это кончится, хотя Паучок — боец не из последних.

Стрэндж (иронично): Я оценил.

Старк: Это вот сейчас и было твоё «спасибо»? Да он только при мне не меньше двух раз спасал твою волшебную задницу!

Стрэндж: Ты — тоже.

Старк: Просто следовал за Паучком. Помнишь: «Если что, идите за пауками»?..

Стрэндж: Я не смотрю глупые детские фильмы про магию.

Продолжения я не услышал. Возможно, его и не было.

* * *

— Мистер Локи, вы только не бойтесь, — успокаивает Питер. — Это — как заснуть, а проснётесь здоровым. Говорить сможете и ходить, и даже сражаться. Не сразу, конечно. Доктор считает, вам надо немного помочь, а дальше — вы сами. Мы видели, что с вами сотворил Танос, хотим вернуть всё как было.

Что? Свернуть мне шею наоборот?

Питер Паркер — сообразительный малый или наделён сильным даром эмпатии.

— Нет-нет, — он смеётся, — вы неправильно поняли! Стивен Стрэндж был хирургом, он знает, как там внутри всё устроено, ведь вы не очень-то отличаетесь от людей? Он сказал, вы намного прочнее к физическому воздействию, устойчивее к магии и живёте пять тысяч лет… в среднем, ну.

Закрываю глаза, чтобы не слышать этого земного идиотизма. Притвориться пока впавшим в кому? Нельзя: Стрэндж может забыть про обезболивание.

— А мистер Старк говорит, — продолжает Питер, — что, учитывая разницу между богами Асгарда и людьми по продолжительности жизни, вам с Тором совсем немного лет. То есть Тору должно быть двадцать три — двадцать пять, а вам ещё меньше.

Если бы в моих лёгких был лишний воздух, а в горле смех, я бы посмеялся. Старк считает меня подростком? Кем-то вроде Питер Паркера, только с тёмной стороны улицы?.. Хулиганом и бунтарём, мелким воришкой?

Я — бог, дорогие мои, принц Асгарда, один из сильнейших магов Девяти Миров. И тысяча мидгардских лет — это, мать её, тысяча! Более десяти человеческих жизней. В среднем.

Питер понимает выражение моего лица по-своему.

— Ой, извините, если напомнил о брате!

«Тор жив», — пытаюсь сказать я, он не понимает.

— Приступим, — говорит Стрэндж, появляясь в отсеке. — Питер, возьми перчатки упыря, они принимают любой размер. Правда, не знаю, стерильные ли они, но для Локи это без разницы, он не восприимчив к инфекциям.

Стрэндж со вздохом оглядывает грязно-серые стены, и я слышу:

— Да уж, в такой пакостной операционной работать не приходилось. Тони, у тебя есть с собой какая-нибудь музыка?

Голова Старка заглядывает в то, что условно можно назвать дверным проёмом.

— ПЯТНИЦА, увы, осталась на Земле, но сохранённая музыка есть. AC/DC подойдёт? Black Sabbath?

Стрэндж хрипловато смеётся, и в глазах его прыгают черти.

— Хочешь, чтобы я порезал его на кусочки?

— Хорошо, — не сдаётся Старк. — Бах, Гендель?

— Beatles, «Across the Universe».

— «Nothing’s gonna change my mind», — напевает Старк, приподнимая брови.

— «Nothing’s gonna change my world», — поправляет доктор. — Хотя в действительности я так не думаю.

Такое явное заигрывание у одра моей болезни и возможной гибели раздражает. Хочется прямо сказать: «Эй, вы! Я ещё здесь!» Непременно скажу, когда мне вернут голос.

Старк пристально смотрит на меня.

— Стивен, в случае вашей с Паучком удачи нас ждёт живой и здоровый Локи?

— Как врач я надеюсь на это, как маг опасаюсь, — Стрэндж пожимает плечами. — Ты сам меня спровоцировал своим «тыжедоктор». Поздно теперь метаться.

Старк делает шаг назад, отступая в прямом смысле слова.

— Союзника мы создаём или хитрого и опасного противника? — он глядит почему-то на Питера. — Помощь в решении наших проблем или их новый источник?

— Время покажет, — отвечает Стрэндж.

…И я иду, как выражаются в Мидгарде, долиною смертной тени, вернее — по опустевшим улицам города, бывшего для нас с Тором родным. И если брат больше любил свой народ, я любил эти стены и площади, деревья и здания. Я предпочитал книги и одиночество буйному нескончаемому веселью. Теперь эти улицы обратились в мелкую звёздную пыль, из которой, быть может, когда-нибудь вырастет новое царство, но я до этого не доживу, даже если норны даруют мне долгий век Всеотцов.

Таков сон, наведённый земным чародеем, чтобы на время избавить меня от мук.

— Леви, возьми его и приподними, — слышу я голос Стрэнджа. — Питер, держи его шею и голову ровно. Сейчас ты увидишь, что нам надо исправить.

Моё тело будто погружается в Горнило Душ: я был там однажды. Стрэндж водит руками вдоль сияющих линий, не прикасаясь к ним. Прикасаться — задача Питера, и он вполне с ней справляется, если учесть его молчаливую сосредоточенность. Я уж грешным делом подумал, что всё будет сопровождаться возгласами типа: «Ой, обалдеть!!! Мистер доктор, а эту хрень куда? А вон та светящаяся фигня — это его позвоночник?..»

Но я слышу песню, доносящуюся издалека, и поёт её моя мать Фригга.

Закончив свою работу, они оставляют меня на Плаще Левитации. Артефакт, кажется, недоволен, он морщится складками и шелестит, неприятно щекочет мне шею, но не смеет ослушаться Стрэнджа.

— Почему Локи остался жив? — полушёпотом спрашивает Питер. — То есть как он выжил в пространстве?

— Потому что он — Локи, другого ответа нет.

— Да ну, — удивляется Питер. — Думал, вы знаете всё на свете про всех.

Стрэндж тяжело вздыхает.

— Мои знания книжные, а дар ясновидения весьма ограничен: я не успел развить его в нужной степени. Будь я настоящим провидцем, разве мы были бы здесь сейчас? В компании бога Обмана.

Ну вот, опять!.. Сколько можно? Я — бог Озорства, да и то — без особенно жутких последствий. Хоть я и принял посильное участие в организации Рагнарёка, он — вовсе не на моей совести. Отец, кстати сказать, всё это предвидел. Говоря «отец», я всегда имею в виду Одина, потому что Лафей… это просто Лафей.

— Я без надобности не заглядываю на тысячу лет назад, — продолжает Стрэндж, — Личность Локи мало меня интересовала. Его нападение было отбито, когда я ещё работал в больнице. Потом он содержался в Асгарде под строгим надзором и пределов своего мира надолго не покидал. Играть с артефактами ему не позволяли, а значит, он не был опасен.

Я чуть не зарычал! Что за «игра с артефактами», будто я — дитя малое?.. Да в моём распоряжении некоторое время назад была ВСЯ сокровищница королевства, и НИЧЕГО из неё не пропало. Ну, почти ничего, в итоге. Суровые времена требуют суровых мер.

— Его мать — асгардская богиня Смерти, — равнодушно выдаёт Стрэндж.

— Круто! — восхищается Питер. — А отец?..

— Лафей, повелитель йотунов. Хела могла заключить с ним союз против своего отца, тогда военные и политические союзы скрепляли узами родства. Один не отдал дочь замуж в Йотунхейм: в этом случае падение Асгарда стало бы неизбежным. Её изловили и при помощи магии заточили в Хель, собственное её царство. Родители Локи не знали, что он жив и воспитывается при дворе Одина как младший сын правителя.

— Сын богини Смерти, внук Одина? — уточняет Питер. — Поэтому он не мог умереть?

Стрэндж, судя по голосу, улыбается:

— Я тебе рассказал сказку на ночь, не более. Ты — отличный ассистент, Питер. Иди, отдыхай. А я сменю Тони на капитанском мостике, чтобы он мог немного поспать. Для Локи мы сделали всё, что могли.

До утра я ворочался, проверяя, как работают мышцы, суставы и позвоночник. Поворачивался аккуратно, соединяя свои нехитрые действия с магией. Даже если Стрэндж учует, что тут такого? Я должен обрести полную власть над телом и голосом. Кстати, про голос: конечно, шёпот и хрип не идеал, и горло болит, но меня слышно. Что-то давит грудь и стесняет дыхание, может быть, это нервное.

«Сказка на ночь» произвела впечатление, хотя, скорее всего — чушь. Стрэндж мог вычитать легенду о моём рождении в одной из древних книг или уловить информацию из другого измерения, где Хела была моей матерью, дочерью или братом-близнецом. И однако, когда мы с Тором минуты полторы созерцали Хелу во всём её великолепии, у меня было ощущение, будто я стою перед зеркалом. В мидгардских сказаниях повелительница Хельхейма — моя дочь. Поди теперь разберись! Не стану даже пытаться.

Знаю одно: моя главная суперспособность — выживать. Везде, всегда, при любых обстоятельствах. Говорят, я обманул Тора, использовав иллюзорного двойника в поединке с Проклятым. Наглая ложь! Я просто знаю, где моё тело можно пронзить мечом, не повредив ничего важного. Это не значит, что я не испытывал боли: от неё чуть не умер по-настоящему. Но, с другой стороны, какой у меня оставался выбор? Возвращаться в темницу?.. Чуть более просторную и с видом на море, потому что я помог убрать из дворца Эфир? Я предпочёл править под видом Всеотца, отправив его самого в Мидгард на заслуженный отдых, и кому от этого сделалось хуже? Все были довольны, пока не явился Тор. Ладно, теперь уже нечего нам с ним делить.

Между прочим, если я — сын Хелы, то внуков обычно любят больше детей и балуют неумеренно. Я имел право на свой уголок в сердце Одина. Законное право!

* * *

Первым на моё «воскрешение» явился, разумеется, Старк:

— «И вот, на третий день…» — декламирует он, расхаживая передо мной. — Или как долго ты там лежал без памяти?

Я хорошо всё помню, но говорить подобные вещи рано. Сколько интересного можно узнать, притворяясь бессмысленным овощем!

Старк между тем меняет сарказм на милость.

— Как чувствуешь себя, Олень? Болит что-нибудь?

Изображаю оскорблённую гордость, хотя вопрос хороший: в нём слышен оттенок заботы, которой я не избалован.

— Как насчёт приветствия, Старк? У вас на борту особа королевской крови.

Он смеётся.

— Будем выпендриваться, как говорит Паучок? Значит, здоров. Докторам спасибо сказал?.. Судя по всему, нет. Королевская кровь, надо же. А я думал, немного костей и мяса из космической морозилки.

Хочется не сходя с места наказать за дерзость, но тут вспоминаю слова Стрэнджа: «Твоя была идея спасать».

— Ты вытащил меня?

Старк морщится.

— Пришлось. Мои спутники не могли выйти на улицу. У одного одежда неподходящая, у другого — возраст, а мой костюм выдерживает в Космосе пару минут. Так, что это ты уставился?.. Не вздумай благодарить.

— Зачем же пришёл? Поиздеваться? Узреть мою беспомощность?

— Спасибо, уже нагляделся на твою синюшную физиономию, а с беспомощностью, надеюсь, покончено. Пришёл зачитать права, как положено.

Я порылся в памяти, восстанавливая свои знания о Мидгарде и его обычаях.

— Права зачитывают преступникам, Старк, я — жертва пиратского нападения и покушения на убийство. Таносу и его «детям» права зачитывать будешь, если захочешь.

— Не захочу. Ладно, Олень, не придирайся к словам. Я имел в виду только то, что и сам ты вполне способен напасть. Запомни перво-наперво: тронешь парня — убью. Со Стрэнджем можешь вести себя как угодно, он в состоянии себя защитить, и если рога тебе не обломает, то спесь точно собьёт. Хотя нет, причинишь ему вред — тоже убью. Столько раз, сколько потребуется.

Меня одолевает смех. Или — бешенство?

— Как же вы все предсказуемы! Запишись в очередь, но ждать долго придётся, она О-О-ОЧЕНЬ длинная!!!

— Браво, прорезался голос! Стивен сказал, тебе надо поднять давление и чтобы ты поорал немного, но желательно обойтись без пыток. У меня получилось?.. Боюсь, наша первая встреча была не совсем удачной, вторая подавно. Будем знакомиться заново. Ты — Локи, бог Лжи и Коварства, принц Асгарда, брат Тора, сын Одина. А я — просто Тони, землянин. Так подойдёт? Извини, руку тебе подам только после того, как вместе завалим Таноса. Ну?..

Старк лучезарно улыбается и подмигивает. У этого человека нечеловеческое обаяние.

— Тони, землянин, — повторяю я. — Больно ты быстрый. Уверен, что я хочу воевать?

— Уверен, что ты желаешь мести за свой народ, Хеймдалля и брата.

— Мой народ всегда мало меня интересовал. Хеймдалля я не любил никогда, не сложились у нас отношения. Что до брата, Тор жив.

Старк резко подаётся ближе.

— Откуда знаешь?

— Знаю. Не в смысле «мне хотелось бы верить». У нас особая связь: назови это родством, магией, ненавистью или любовью — мне всё равно.

— Хорошо, если представить, что Тор жив, — Старк забавно потирает переносицу как человек, который привык носить очки, — чем он может быть занят теперь?

— Выковывает оружие, способное поразить Таноса, — отвечаю я без сомнения. — Такое — одно во Вселенной. И он очень скорбит обо мне.

— Ты уверен, что Тор жив, а он считает тебя погибшим?

Я улыбаюсь.

— Именно, мой брат менее чувствителен к таким вещам. Ну, ты видел Тора.

— Видел. Может, пошлёшь ему весточку? Магическую какую-нибудь SMS там, чтобы не убивался. Мол, жив, скучаю, скоро увидимся?

— Ни в коем случае! Горе делает его намного сильнее, а нам нужна его сила.

Старк приподнимает брови.

— Нам? Я не ослышался? Будешь драться?

— Буду, но не за тебя.

Мы помолчали немного.

— Знаешь, Олень… мне привычнее называть тебя так. Если у нас всё получится, люди, возможно, не будут поминать тебе прошлое. Забыть — не забудут, но напоминать не станут.

Вот это он зря сказал!

— Я не нуждаюсь в вашем прощении, Старк, или в частичном забвении грехов, как ты выразился. Я, на минуточку, бог, все мои действия правильны. Просто ваши крошечные умы, привязанные к убогой недолговечной жизни… Э, да с кем я говорю.

Взгляд Старка не меняется.

— Ты всё же подумай, Олень, — он даже похлопал меня по руке.

— Локи. Меня зовут Локи!

Конечно, я лгал, говоря, что асгардский народ мне не нужен и не интересен, что я не готов его защищать. Надо же было сохранить перед Старком лицо злодея. В общем, каким меня привыкли видеть, такого Локи я вам и покажу. Советую это учесть при общении со мной. На самом деле я не злой. Нет, ну всё, конечно, бывает! Я намного умнее Тора, однако ему не раз удавалось довести меня до безумия. Вообще вся эта борьба за власть и любовь родителя…

Я уснул, и привиделся мне Отец. Он сидел на мшистом камне возле обрыва, где мы с братом в последний раз видели его. Перед ним расстилалось море, на нём было не царское облачение, а простая мидгардская одежда.

— Недоволен мной, сын? — спросил Один, не оборачиваясь.

— Нет, отец.

— Но ты думаешь обо мне. Хочешь спросить что-нибудь?

Не хочу. Не хочу даже знать, кто мои настоящие родители. Один был мне отцом, а его жена Фригга — матерью. Я провожал глазами её погребальную лодку, уплывающую за горизонт, и не плакал до тех пор, пока мог её видеть. В день похорон меня выпустили из темницы и разрешили подняться на башню, взяв с меня слово, что не сбегу. Я не сбежал: меня вызволил брат.

— Помоги Тору, отец, — попросил я, — ему ты сейчас нужнее.

Один вздохнул и повернулся ко мне лицом.

— Зачем? Вы оба сильнее и умнее меня. Иначе в детях не было бы никакого смысла. Я растил Тора воином и защитником Девяти Миров, тебя — будущим царём Асгарда.

Я не верил своим ушам, хотя сознавал, что всё это — сон. Но среди моего народа к снам всегда относились серьёзно.

— Меня?.. Почему же ты не сказал? Зачем пытался короновать Тора? Ты растил нас не на правде, а на легендах о прошлом. Тор видел росписи на потолке тронного зала — те, что были прежде. Кто жил раньше на наших землях? Сколько народов ты покорил огнём и мечом? Что осталось от них? Ничего, даже памяти. И не прикрывайся безумием Хелы: она была ТВОЕЙ дочерью, ты сделал её такой.

На губах Одина появилось нечто вроде улыбки.

— Я придумал красивую сказку для моих сыновей и народа. Возможно, хотел усыпить своё чувство вины. Моя правда, Локи, была кровавой и страшной, а для детей всегда хочется лучшего. Ищи и найди свою истину. Если однажды Тор оставит тебе корону, сочтя её слишком обременительной для себя, правь милосердно и справедливо.

— Я обещаю, отец.

Чья-то рука осторожно трясёт меня за плечо.

— Мистер Локи! Вы спите, или вам снова плохо? Мне поручили приглядеть за вами пока.

Это, конечно, Питер.

— Добрый день, Питер Паркер.

Его смешное мальчишечье лицо расцветает улыбкой.

— Ужасно рад слышать ваш голос! Правда. Вам лучше?

— Намного.

— Доктор велел вам поесть, и я пожарил омлет. Вообще-то я не очень умею готовить, но мистер Старк по омлетам специалист. Он объяснил, что и как.

Скажи, по чему не специалист крутой «мистер Старк»?.. Буду рад это услышать.

— Вы не стесняйтесь, на корабле полно всякой еды, — говорит Питер, расставляя на шатком металлическом столике посуду, — Этот инопланетный колдун, которого мы выкинули наружу, собрал на Земле пробы воды и почвы, растительного и животного мира. Теперь нас кормит и снабжает воздухом его лаборатория. Вы ведь едите земную пищу? Доктор сказал, от земного пива асгардцев за уши не оттащишь, но его на корабле не оказалось. Эх, мистер Локи, я бы сейчас колы выпил, но этого у нас тоже нет!

— Не «мистер», просто Локи.

Иногда богам следует быть снисходительными.

Питер довольно ловко управляется с кружками и тарелками. Посуда «детей Таноса» выглядит ещё хуже мидгардской — никаких украшений и выдумки, простые голые формы. Омлет пережарен и вкусовыми качествами не отличается, но я голоден.

Питер ставит свою тарелку рядом.

— Можно я с вами поем? Одному в лаборатории жутковато.

— А эти, — я киваю головой в сторону, где должен быть расположен отсек управления, — они едят что-нибудь?

— Мало, — Питер старается подцепить на ложку кусок омлета. — Хотите вилку? Вилкой удобнее. Тут их не было, мистер Старк сделал из какой-то фигни, укоротив зубья. Не знаю, для чего она предназначалась, но мы с доктором хорошо всё помыли.

— Питер, тебе бы хотелось вернуться домой?

Ложка замирает в его руке, кусок пережаренной яичницы (не могу назвать это омлетом, хоть убейте) соскальзывает обратно в тарелку.

— Спрашиваете! — говорит он почти укоризненно. — Разумеется, да. Только это вряд ли возможно. Разве что мистер Старк придумает что-нибудь.

Так, если он ещё раз скажет «мистер Старк», я запущу поднос в стену.

— А кем ты ему приходишься? — невпопад спрашиваю я.

— Кому?

— Тони Старку.

Питер пожимает плечами.

— Никем. Доктор Стрэндж называет меня «стажёр», наверное, так и есть. Мистер Старк нашёл меня, когда… Не знаю, нужно ли рассказывать вам эту историю: он не любит, если её вспоминают. Вообще-то я жил с тётей Мэй в Квинсе. Квинс — это…

— Да, ты говорил. А родители? Помнишь их?

— Нет, — Питер вздыхает. — Мистер Старк помогает мне, но я не один такой. Есть ещё, например, Харли, он — молодой механик, очень талантливый. Да вы ешьте, остынет же!

У меня нет аргументов против остывающего омлета.

— Спасибо, Питер. Невероятно вкусно.

— Вот ещё, — он протягивает мне небольшое устройство на ладони, — плеер и наушники, это чтоб слушать музыку. Земную, вашей не запаслись, откуда нам было знать, что вас встретим!

* * *

Стивен Стрэндж заходит, слегка наклоняясь, точно для него низковат потолок, словно это — какая-то хоббитская нора. Да, я читал самые знаменитые мидгардские книги: Коран, Библию, Камасутру и «Властелина колец».

Стрэндж останавливается возле стены, прислонившись к ней спиной и скрестив на груди руки. Пафоснее не придумаешь! Интересно, он станет соблазнять меня приключениями в Туманных горах или просто попробует договориться?.. Мне надо сказать что-то первым и хоть немного подпортить картину.

Например, так:

— Кто такой Питер Паркер?

Стрэндж усмехается.

— Не представлял, что это — первое, о чём ты спросишь. Земной мальчик, сирота. Для Тони Старка он вроде приёмного сына, так что не вздумай манипулировать им или…

Я энергично киваю. Боже, какая радость — подвижность шеи!

— Меня Старк уже предупредил о последствиях нападения на любого из вас. Думал, ты не придёшь, чтобы избежать благодарности.

— Да, я не хотел.

— Почему передумал? Извини, не знаю, как тебя правильно называть: Хранитель Незрячего Глаза, Верховный Маг Захудалой Планеты? Как?..

Стрэндж сдвигает брови. Тони смутил меня немного, а к такому приёму я готов.

— У меня есть имя, — говорит он. — И оно тебе известно.

О, он тоже читал мидгардские книги. Вот неожиданность!

— Можешь звать меня «доктор», — добавляет он.

Я гляжу на его исчерченные шрамами руки и улыбаюсь чужой улыбкой.

— Боюсь, уже — нет.

Эту фразу я выловил из его ментального поля. Забавно.

Стивен Стрэндж усиливает защиту произнесённым про себя заклинанием.

— Не смей лезть мне в голову! Я тоже много чего могу.

Отступаю сразу как хороший боец. Мне сейчас вовсе не хочется узнать на своей шкуре, что конкретно он может. Позже, когда заварушка с Камнями закончится, — сколько угодно. Но не сейчас.

— Даю слово, чародей. Это была небольшая месть за «следственный эксперимент». Мог бы просто вернуть мне голос и расспросить обо всём. Не пришло на ум?

— Время, — коротко отвечает Стрэндж, — Я не знал, сколько его у нас осталось.

— Ты — хранитель Камня Времени!

— Хранитель, но не хозяин. Тут очень существенна разница.

Я встаю со своего места, потому что уже насиделся и належался. Отдохнул на пару столетий вперёд: иногда это нужно.

— Глаз Агамотто, который никогда не оказывается в случайных руках, — говорю почти нараспев, — и прочие артефакты, перечислять утомительно. Никогда не задумывался, Стивен Стрэндж, почему они выбрали тебя? Взять хоть твой Плащ Левитации. Магия выбирает человека, а не наоборот, тем более, в случае Верховного Мага. С давних времён боги приходят к смертным женщинам, чтобы зачать очередного героя или волшебника, как получится. Бог принимает облик мужа, и женщина не чувствует разницы, кроме всепоглощающего оргазма. Я так тоже могу, скажу больше, я это делал не раз. Ну, что ты посерел лицом?.. Думаешь, сейчас раскрою тебе объятия? Нет. Я не знаю, кто мои дети. Моим сыном или дочерью может быть кто угодно: ты, Тони Старк или даже ваш обаятельный Питер Паркер. Быть или не быть. Вечный вопрос, правда?..

Начинаю смеяться, но не так, как смеются люди, и замкнутое пространство корабля наполняется моим смехом.

— Прекрати, — Стрэндж подносит пальцы к седым вискам.

— Тебе плохо? Муторно? Некомфортно?.. Так ведь вы собираетесь с Таносом биться. С Таносом!

После ухода мага меня охватывает чувство, похожее на раскаяние.

Дорогой Дневник, я никогда никому этого не говорил, ты будешь первым: я сожалею.

Сожалею, что вёл себя отвратительно с человеком, вылечившим меня. Да, ему помогал Питер, но руководил операцией доктор Стрэндж. Я мог исцелиться сам, но не так быстро и не паря в безвоздушном пространстве. Если бы Старк и его компания не нашли и не подобрали меня, скорее всего, я бы просто погиб. Без вариантов.

Выходит, не прикончив Старка на башне, а Стрэнджа в Санктуме, я сохранил жизнь себе самому. Не намеренно и не потому, что я их пожалел. Так случилось, над этим есть повод задуматься.

И ещё. Стрэндж сказал, Питер — «вроде приёмного сына» Тони. Приёмный, как я. Найденный в ледяной пустыне. На таких условиях и я мог стать одним из «детей Тони Старка», есть же ещё в Мидгарде какой-то Харли. Или только Таносу позволено собирать по Вселенной созданий, потерявших родные миры, и нарекать их своими детьми?..

Прислушиваюсь к происходящему в отсеке управления и, кажется, слышу своё имя.

Стрэндж: Бесполезно. Локи — неисправимое зло, он — вроде Кольца Всевластия. Разрушает всё, к чему прикасается.

Старк: С чего ты решил?..

Стрэндж: Довольно поверхностного знакомства с его биографией.

Старк: Возможно, так используем эту его способность. Дело не в свойствах материала, Стивен, а в умении правильно его применить. Это я говорю тебе как механик. К тому же и у Локи есть свои достоинства.

Стрэндж: Не стану даже гадать, какие.

Йотун возьми, как обидно! Надо было всех их к чертям взорвать вместе с собой. Стрэндж прав, но он из милосердия не уточнил: вернее всего я разрушаю то, что мне дорого.

Свёл в могилу отца, стал невольной причиной гибели матери, неоднократно ссорился с братом. Мой дом и самую заветную мечту — Асгард — разрушил тоже я, правда, чужими руками. Пытался спасти свой народ, а в итоге спас половину. Надеюсь, Валькирии с уцелевшими беженцами удалось добраться до Мидгарда.

Тут действительно впору наложить на себя руки или, по крайней мере, совершенно их опустить. Впасть в бессознательный сон на пару-тройку столетий, и делайте там что хотите. Но я же безумен, рождён выживать на беду себе и другим!

Или — не совсем на беду?.. Как знать. Пожалуй, пора выходить на сцену, а то «экипаж» корабля может по мне заскучать.

Как наилучшим образом обставить моё появление на капитанском мостике?

Пожалуй, обойдусь без эффектов, учитывая то, что доктор владеет боевой магией, а у Старка масса разнообразных технических примочек. Ещё испугаются за своего младшего и размажут меня по стене раньше, чем успею что-либо сказать. Нет, не убьют насмерть, конечно, но зачем мне сейчас лишние потрясения?..

Кстати, Питеру Паркеру изначально ничего не грозило: он несколько раз заставил меня улыбнуться. Вернее, не заставлял, так вышло, и я этому рад. Улыбаюсь я редко, и в основном — когда мне больно. Людей почему-то пугает эта улыбка.

Да ладно! бояться меня? Я — истинный бог Неудачи! Планы рушатся у меня на глазах, и всё чаще вспоминается мидгардская поговорка об обманщике, который сам себя перехитрил. Временами я делал вид, что вступаю в сговор с врагами Асгарда. Ну, как объяснить?.. Просто был очень обижен на Одина. И потом: я вступал в сговор только затем, чтобы в решающий миг предать, нанести врагу неожиданный удар в спину. Я хотел быть героем, прославленным среди моего народа не меньше, чем Тор. Но потом выяснилось, что такая стратегия не работает. Преданность плохо уживается с предательством. Так я сделался «чёрной овцой» Асгарда, меня стали звать богом Лжи, хотя сомневаюсь, что могу всерьёз обмануть кого-то, кроме моего простодушного брата.

И даже Тор повзрослел за последнее время. Его «Лучше бы нам не встречаться» положило конец многолетней игре. Я понял, что могу потерять его и испугался. Его, единственного кроме матери, кто искренне любил меня. На любовь и прощение Одина рассчитывать уже не приходилось: отец ушёл за пределы этого мира навечно.

* * *

В отсеке управления удивительно тихо. Или — стало при моём появлении.

Жду, что кто-нибудь скажет: «Змей покинул нору!» Не сказали, ну что ж, продолжим.

Вытаскиваю наушники из ушей и отдаю плеер Питеру.

— Спасибо, славная музыка, некоторые песни даже запомнил.

Хочется спеть: «It’s a new life for me and I’m feeling good», — но это будет уже перебор.

— Пожалуйста, — откликается Питер.

— Как спалось? — буднично спрашивает Старк, словно я — гость в его доме.

— Отлично, но больше не хочу.

— Хорошо, перейдём сразу к делу, — Старк поворачивается ко мне, глядя в глаза. — Помогать нам будешь? И ещё вопрос: что ты знаешь о Таносе? Извини за прямоту, но вы с ним одно время как будто дружили, нет?..

— Сотрудничал — да, дружил — никогда. Захватив Землю, я предал бы его.

Стрэндж точно читает мысли:

— Будто бы это легко.

— Нет, доктор, мне НЕ было бы легко, но я очень способный! Помните, что сказал этот червяк Эбони Мо? «До сих пор никто не был столь силен и благороден, чтобы владеть сразу двумя Камнями Бесконечности!» Вы выкинули его в Космос? Очень правильно, потому что он был подлый лжец! Я владел Камнем Разума и Камнем Пространства. Если бы мне удалось создать своё королевство на Земле, я обратил бы их против Таноса.

Старк с вызовом вскидывает подбородок:

— Нам-то что за разница, ты или Танос? Ты помельче и на лицо приятнее, но суть одна.

Спасибо, я просто готов разрыдаться!

— Нет, Тони Старк, не одна, раз уж тебе интересно. Я — не маньяк, пытающийся извести половину живого во Вселенной, потому что, по мнению Таноса, жизнь может изжить себя. У него такой... как у вас называется навязчивая идея?

— Такой пунктик, — подсказывает Питер, — бзик.

— Да, у него такой бзик.

Старк со Стрэнджем переглядываются.

— Это безумие надо остановить, — решительно заявляет Старк. — Олень, ты согласен?

На этот раз я улыбаюсь менее дружелюбно.

— Если мой брат жив, ваш Танос — мертвец. Это так же верно, как то, что меня зовут Локи.

— Так, почему как Танос, так сразу — наш? — с явным неудовольствием интересуется Старк.

— Потому, что он на Земле или на её орбите. Вы его там не встречали?

— Его самого — нет, — отвечает Стрэндж, — только его приспешников, кои зовут себя «детьми Таноса». Уроды, каких поискать.

Я вполне готов с ним согласиться.

— Да. Компания малоприятная. Доктор, вас никто задушить не пытался?

— Мы отклонились от темы, — строго напоминает Старк, но всё же бросает беглый взгляд на шею доктора.

Мне настала пора выпрямиться во весь свой внушительный рост.

— Я вам не Мститель и не спаситель, этот гештальт закрыт. Эту миссию я уже выполнил, ни к чему хорошему она не привела. И всё же я сохранил кое-что.

Старк смотрит выжидающе, Стрэндж — напряжённо.

Поворачиваю правую руку ладонью вверх, и над ней возникает голубое сияние. Чувствую тяжесть Камня, хотя сам он ещё незрим.

— Офигеть! — шепчет Питер.

Тони Старк хмурится, будто увидел призрак неприятного прошлого:

— Тессеракт.

— Это — Камень Пространства, — уточняет Стрэндж. — Что же ты отдал Таносу?

— Подделку. Вернее, копию.

Стрэндж встряхивает головой, Плащ за его плечами шевелится.

— То есть что: у нас теперь два Камня Пространства?

Я смеюсь тихо и коротко, как это делают довольные собой боги.

— Нет, доктор, скорее уж, полтора. Мой Камень может прикинуться Камнем Пространства, а потом перестанет работать. Я столько корпел над ним, что даже жаль отдавать было. Пришлось сыграть на грани фола, создать реалистичную ситуацию и слегка обжечь Тора. Я знал, что он выживет.

— Зачем ты создал Камень? — спрашивает Старк.

Пожимаю плечами с видом полного легкомыслия.

— Забавлялся от нечего делать.

— Он врёт, — замечает вполголоса Стрэндж.

— Да, я создал его, предвидя, что рано или поздно за ним придут. В таких случаях неплохо иметь запасной вариант. Настоящий Камень постоянно носил при себе, невидимый и неощутимый. Увы, я не смог использовать его для защиты моего народа от Таноса: для пробуждения Камня Пространства нужно время и немалый запас энергии. Но даже если бы я замёрз в Космосе насмерть, вы увидели бы его как звезду на своём пути. Как яркую голубую звезду.

Стрэндж неприметно вздрагивает.

— Танос тоже смог бы найти его.

— Нет, не смог бы. Ты имеешь в виду, чародей, что заклятье рушится со смертью того, кто его наложил? Это было бы так, если бы действовал ты. Но я не просто волшебник, я — бог, мои возможности шире.

Старк подходит ближе, разглядывая сияние над моей рукой.

— Почему твой Камень Обмана приняла Перчатка?

Я усмехаюсь: тут-то как раз всё понятно.

— Перчатку создавали гномы, и вряд ли по доброй воле, а с Асгардом они всегда были в дружбе. Их маленькая месть Таносу.

— Камень Обмана, — повторяет Питер. — Значит, сейчас у Таноса только один настоящий?

— Воистину так. И если он учует, что ещё три спрятаны в Мидгарде... Ведь Камень Разума на Земле?

— Да, — подтверждает Старк, — его хранит моё создание. Долго объяснять, кто он такой. Можно сказать, он — один из моих детей.

Дети Старка против «детей Таноса», как раз думал об этом. Для разнообразия готов присоединиться к детям, потому что — какой из меня отец? Много лет я учился обману, теперь понемногу учусь доверять.

— Разворачиваемся и летим домой? — предлагает Старк, обращаясь ко всем. — Хорошо, что я на досуге освоил управление кораблём, ничего сложного. Что скажешь, док? А ты, Питер, как?.. Или хотел посмотреть Титан вместо школьной экскурсии?

Питер радостно улыбается. Стрэндж медлит с ответом.

— Можно создать портал, использовав Камень Пространства, — говорит он наконец.

Я — за портал, потому что не люблю долгие путешествия на корабле, у меня начинается морская... космическая болезнь. Да заодно и Таносу «позвоним» значительным колебанием энергии: вот где мы, поймай нас, отними камушки! Я буду не я, если он не заглотит наживку.

Дорогой воображаемый дневник! Сегодня я сделаю здесь последнюю запись. Не знаю, даже представить себе не могу, чем окончится эта война.

В моём сознании поселяются образы. Стивен Стрэндж — Время, исцеляющее раны. Тони Старк — пытливый человеческий Разум. И я — бесконечно меняющееся Пространство возможностей и вариантов. Какой же Камень подходит Питеру Паркеру? Хотя сомневаюсь, что ему вообще нужны подобные вещи. Ему — планета Земля, друзья, музыка и книги, ветер и солнце, свобода. Так будет, если мы победим.

Иногда я готов позавидовать людям, наполняющим свой недолгий век дружбой и радостью. А иногда мне хочется всех послать и свалить с Камнем Пространства в необозримую даль Вселенной. Но, как говорил наш отец Один, хочешь изменить результат — измени образ действия. И может быть, бог Неудачи станет кем-то другим?.. Время покажет.